Я родился 25 августа 1978 года в семье советских служащих. С детства (лет с трёх, после опыта, который можно назвать первым мистическим переживанием, — и с которого были запущены многие «цепочки событий», помогшие мне стать таким, какой я есть) я заинтересовался живой природой — сперва энтомологией, затем — динозаврами и другими ископаемыми животными, потом интерес перешёл на зоологию и биологию в целом. Я читал всю попадающуюся под руки информацию по теме, в том числе далеко не детскую (в результате чего, например, пугал своих детсадовских воспитателей словами вроде «протоцератопс» или «рамфоринх»), так что очень быстро укрепился в эволюционных позициях и вообще — в большом уважению к научному методу и научной картине мира (даже на том уровне, на котором мог их воспринять в детстве). Увлечение живой природой, как и уважение к академической науке, сохранилось у меня и по сей день.
В раннем возрасте заложилось и большинство других моих основных интересов. С братом мы самостоятельно изобрели то, что сейчас известно как «словесная ролевая игра» — прорабатывали различные миры и отыгрывали своих персонажей. При этом интересно, что мои роли были преимущественно — маг, советник и пр., тогда как его — всевозможные правители (он сейчас занимается политической деятельностью). Сейчас это отразилось и в том, что во всевозможных обществах, клубах и пр. я не стремлюсь к главенству, но, как правило, выступаю в роли негласного авторитета, советника, помощника и пр. С другой стороны, отсюда же идут корни увлечения ролевым моделированием, где-то здесь, возможно, заложились и мои представления о «мультивселенной» — мире с множеством параллельных настоящих, прошлых и будущих. С детства (не позднее чем лет с 9) я начал и писать стихи (сейчас они — не только одно из основных направлений моей работы — и как автора, и как редактора различных проектов, и как чтеца, и как наставника, — но и важный способ мистического познания мира и воздействия на него). Также и на моё стихосложение, и во многом — на моё мировоззрение сильно повлияло творчество Высоцкого. Кроме того, с раннего возраста я вижу яркие, необычные сны, а также практикую различные техники осознанных сновидений, в значительной степени схожие с тем, что практикуют «Хакеры сновидений», хотя и, большей частью, выработанные мною самостоятельно.
В школе я обычно держался в стороне от большинства одноклассников, хотя и не был «ботаном», «заучкой». Как правило, я утверждал свой статус и заслуживал уважения своим умом, реже — готовностью помочь, но иногда и кулаками, хотя практически никогда драки не начинал я сам. При этом в драке я иногда впадал в ярость, и меня было трудно остановить. Однажды, классе в пятом, я поймал себя на том, что ещё чуть-чуть — и придушу своего противника, и с тех пор я начал осознанную работу по управлению своими эмоциями. Другим следствием этой драки (поводом послужило обвинение в том, что я «гуляю» с одной девочкой) стало то, что я дал себе обет безбрачия, который позднее, в чуть более зрелом возрасте, был уточнён «до тех пор, пока не встречу...» (и далее образ девушки и черты, которыми она должна обладать), что позднее тоже весьма поспособствовало моему духовному росту, поскольку я не отвлекался на то, на что в подростковом и юношеском возрасте отвлекается большинство молодых. Примерно к этому же времени (наверное, всё-таки чуть раньше) относится и событие, вроде бы, малозначительное, но которое я считаю первым по-настоящему самостоятельным решением: я стал отращивать волосы (с учётом того, что это был конец 80-х — поступок довольно необычный).
В 10-11 лет мой интерес к природе нашёл практическую реализацию: я записался на станцию юннатов, где в разных ипостасях (от учащегося до лаборанта и редактора газеты) пробыл около 7 лет. Там я получил не только возможность изучать природу на практике, но и доступ к обширной библиотеке, причём не только чисто научной. Со времён экоцентра (так стала называться станция юннатов позднее) моё развитие и мой путь стремительно ускоряются, так что дальше, скорее всего, мне волей-неволей придётся перескакивать с одной темы на другую (хотя я уже начал делать это).
Году в 89-90-м мне стало «тесно» в строго материалистической картине мира. Поскольку это время как раз совпало в просачиванием на постсоветское пространство новых форм духовности, первое, с чем я сразу столкнулся и что попытался принять в качестве альтернативы — это христианство, формально — в православном виде, но фактически — в достаточно неортодоксальном, поскольку я ставил свечки «за Будду, Заратустру, Мухаммеда, Конфуция и пр.», любимой библейской книгой был Апокалипсис, наравне с Александром Менем (который глянулся мне, прежде всего, тем, что признавал эволюцию, а не «шестоднев») читал книги и протестантского толка. Очень быстро (максимум — год-другой) с христианством мои взгляды тоже разошлись: если противоречие между буквальным сотворением и эволюцией передо мною не стояло изначально (эволюционизм был и остаётся незыблемым основанием моего мировоззрения — как в плане собственно эволюции живой природы, так и в мистическом, и в космологическом, и в плане личностного развития), то символизм «овец» и «рабов» очень чётко диссонировал с моими (тоже рано сложившимися — в том числе и за счёт весьма демократических способов воспитания в нашей семье) представлениями о свободе и гордости. Альтернативой естественным образом (в силу прямо противоположной оценки таких понятий как гордость и свобода, а также достаточно ограниченного числа доступных на тот момент источников) стали «тёмные» направления оккультизма: от практик энерговампиризма до некоторых течений сатанизма. В это же время меня стали увлекать и другие области «неведомого» — от уфологии до западной практической магии (чем немало поспособствовала латвийская газета «М-ский треугольник»). Кроме того, в 90-91-м году я включился в общественную работу по распространению антитоталитарных листовок вместе с движением «Солидарность» (кстати, именно тогдашний руководитель «Солидарности» — один из основателей и членов координационного совета калининградского Комитета общественной самозащиты, членом которого являюсь и я), в том числе во время ГКЧП расклеивал их по воинским частям, отделениям милиции, КГБ, а также по дверям магазинов (расстрел парламента в 93-м году надолго отвратил меня от политики, и даже сейчас, когда мне пришлось отчасти вернуться к этой сфере деятельности, я предпочитаю быть общественником и гражданским активистом, чем непосредственно политиком).
В 92 году (14 лет), купаясь с семьёй в море, я чуть не утонул. Но для меня это стало более мистическим переживанием, чем просто пережитой опасностью. Пока меня спасали, я, наверное, был самым спокойным из всех, кто там присутствовал, поскольку осознал, что жив я или мёртв — не имеет особого значения. Меня спас случайно проходивший мимо человек, который ушёл сразу после этого. Мои первые слова после выхода на сушу были — «если бы этого не произошло, было бы неинтересно». Поиск сильных переживаний и интересных событий до сих пор занимает важную часть в моей личной практике. Кроме того, я понял тогда, что, хотя в смерти нет ничего страшного, стремиться к ней тоже нет смысла, и если «случайность» помогла мне выжить, значит, я могу потратить с пользой отведённые мне годы. Несколько мифологизируя этот эпизод (как и некоторые другие в своей жизни), я добавляю, что тогда мне было отведено 12 лет на поиск своего «женского соответствия» (я «уложился» в 11), а также — что на эти годы мне было выделено железное здоровье (что так и получилось; даже сейчас, когда оно, на мой взгляд, немного ухудшилось, я всё равно гораздо здоровее своих среднестатистических сограждан). Трудно сказать, насколько это событие повлияло на всё дальнейшее, а насколько просто всё шло своим чередом, но именно в 92-м году я: избрал себе мистический тотем (Волка), который актуален для меня по сей день; выбрал божество-покровителя (после знакомства с учением Телемы могу соотнести его с САХ, хотя события, которые можно сопоставить с Собеседованием, имели место ещё спустя года три после описанного); «переоткрыл» (совместно с братом) картину мира под названием «солипсизм»; впервые попытался оформить письменно свою личную мифоисторию; записался послушником в рыцарский (отчасти — оккультный, северной традиции, отчасти — ролевой) орден Швертбрудер, где занялся боевыми искусствами и рунической практикой; изменил обет безбрачия на Поиск (то есть — на обет невступления в любовные связи то тех пор, пока избранница не будет соответствовать определёнными критериям, наиболее, на мой взгляд, способствующим нашему совместному развитию); значительно улучшил свой стихотворный слог и стал упражняться в стихосложении уже регулярно; организовал оккультный кружок по переписке «Мироздание», одним из результатов чего стал доступ к большому количеству тематической литературы — включая Ошо, Ричарда Баха, Папюса, Кастанеду, Кроули и мн. др., а также фэнтези, в т. ч. с грамотной проработкой магической и мистической составляющей — напр., Ле Гуин, Муркок, Толкиен, а другим — новые связи с практикующими; начал работу над созданием универсального символьного метаязыка (позднее получившего название Астэрон); и т. д.
В 92-93-м мы с товарищами создаём клуб «Левиафан» при эколого-биологическом центре (станции юннатов). Формально это — клуб экологов и зоологов для участия в олимпиадах, КВН и прочих мероприятиях, фактически там были все черты посвятительской организации: ритуал инициации, разработанная символика (основа которой — Левиафан, Меч и Полярная Звезда), посвятительные имена и пр. Кроме непосредственно эколого-биологической работы и участия в конкурсах и слётах, мы обсуждали различные философские, исторические, мистические и пр. темы. Тогда же (и на том же символизме) был разработан и мой персональный оракул — колода Левиафана, относительно недавно (2005) переработанная в «Карты Ловца Левиафанов», образ Левиафана до сих пор для меня важен. «Левиафан» оказался самым успешным из клубов экоцентра: мы получали многочисленные награды на мероприятиях областного, российского и даже международного уровня. Кстати, несколько работ, которые я писал, касались магического и биоэнергетического значения растений. В 94-м году я начал дневник (в т. ч. магический), который вёл практически непрерывно (как правило — не реже одной записи в день) до 98 или 99 года (позднее возвращался к нему по разным причинам снова, но уже эпизодически). В 95-м году, во время одной из поездок, моя преподавательница (она же — руководитель кружка индеанистов, в котором я также состоял) дала мне почитать сборник дзенских коанов «Железная флейта», и эта книга, наконец, поставила на место недостающие детали мозаики моей картины мира (или, наоборот, разрушила всю мозаику окончательно). Мировоззрение моё вряд ли можно назвать дзенским в полной мере, но дзен сыграл в нём роль «кристаллизатора», вокруг которого собрались и прочие прежние фрагменты, и, позднее, к которому стало пристыковываться всё дальнейшее. Элементы спонтанности, практичности, экономности метода, личного вчувствования, погружённости в процесс, деятельности без привязки к конкретному результату, но при этом — с чётким осознанием глубинных целей, до сих пор определяют мою практику, в том числе и как телемита.
В 95 году началась и моя студенческая жизнь (я был зачислен без экзамена на биологический факультет по результатам многочисленных эколого-биологических олимпиад, а также «малого факультета» в экоцентре). Для меня это был не столько период обучения, сколько период активного накопления опыта: я участвовал в формирующемся в городе ролевом движении, в работе студенческих театров и организации фестивалей, публиковался со стихами в газетах и сборниках (неоднократно именно стихи позволяли мне получить зачёты или дополнительные баллы по университетским предметам), начал посещать литобъединение, на мои слова писали стихи (хорошо известная сейчас группа «Мир Огня», ныне «Индия», начинала именно с моего репертуара), мы ездили в походы, на гастроли, и пр. В тот же период я получил Посвящение как жрец Огня (одна из основных функций моего САХ — божество Огня, и огонь занимает важную часть в моей практике) в местном Круге Альтеров (отчасти — неоязыческий, отчасти — ближе к учению Кастанеды). Хотя позднее с лидером Круга я разошёлся по ряду причин, идеология и мифология Круга удачно наложилась на мою собственную мифоисторию, и я до сих пор неоднократно ею пользуюсь, а наш нынешний Круг Братьев по Воде в значительной степени коренится в этом обществе.
Следующий важный шаг в моей жизни — это, с одной стороны, формирование нашего нынешнего альтеровского Круга, представленного, прежде всего, различными творческими проектами — альманах «Лалангамена», клуб «Аделаида» и пр., с другой — моё скаутское Посвящение. Клуб «Аделаида» (его руководитель — моя названная сестра Нэлла) многие годы позволял и позволяет до сих пор реализовывать всевозможные творческие проекты — проводить концерты, литературные конкурсы и пр., — что для меня неразрывно связано с представлениями о манифестации Нового Эона, с просветительской деятельностью и т. д. Обучение скаутскому методу оказалось тоже весьма полезно для меня, и я не теряю надежды со временем создать скаутский отряд, в котором дети и подростки могли бы обучаться (в доступной им форме) магии, воспитываться в духе Телемы (и, с другой стороны, как это ни покажется странным — социализма). Кроме того, обе группы — Братья по Воде и скаутское братство — позволили мне на новом уровне прочувствовать братские узы, возникающие не по родственным связям, а на основе общности взглядов, идей, устремлений, что позднее помогло лучше проникнуться братским чувством и к членам О.Т.О. В 2002-2003 году я вышел в Интернет, где в скором времени развернул как творческие (сайт-альманах «Лалангамена»), так и оккультные проекты (сперва — в рамках Бодхисаттвической школы знакомств, затем — на ряде других ресурсов и по переписке). В этот период были написаны некоторые мои важные оккультные труды — в частности, «Ловцы Левиафанов», «Путь Белой Обезьяны» и «Магия Астлантэ». В последнем изложены основные принципы работы с метаязыком Астэрон (на данный момент прежняя система во многом не устраивает меня, я разрабатываю его новую версию, однако общие моменты неизменны ещё с начала 90-х, а сейчас он должен лечь в основу культуронезависимой магико-мантической системы). Ученики того периода сформировали костяк моего Ордена Белой Обезьяны — отчасти виртуального, но иногда включающегося и в проекты в реале.
В 2003 году закончился мой Поиск, и в 2004-м я женился на Маре — девушке, соответствующей моим обетам и моему Пути. Она училась на курс младше меня на биологическом факультете, занималась историческим фехтованием, была (и является до сих пор) лидером викканского ковена «Орден Хрустальной Звезды». Совместно мы вели такие проекты как фэн-клуб по творчеству Майкла Муркока «Танелорн» и джедайскую Академию Силы (где я представлял сторону Ситхов; значительная часть моих учеников того периода позднее влилась в Орден Белой Обезьяны, а один из них, Брат Тарлин, даже вступил в О.Т.О. — отчасти и не без моего участия, хотя Посвящение мы проходили одновременно, и он о моём намерении вступать в О.Т.О. узнал незадолго до Посвящения — как и я о его). Некоторые учебные программы, созданные в рамках работы Академии Силы, вошли в мой программный сборник «Академия Ситхов». В то же время, в числе прочих Интернет-проектов, я создал журнал «Апокриф», где изначально публиковались исключительно мои работы. Также, получив важный сновидческий мистический опыт, я снова, уже на более зрелое мышление, увлёкся Телемой (первое прочтение Книги Закона относилось, наверное, к 1992 году) и даже написал Брату Марсию, но переписка вскоре затихла — не помню, по каким именно причинам. Вскоре я связался также с культом «Ктулху Зохаваит Фсех» (точнее — с её внутренней частью, Армией Р’льеха; отчасти КЗФ — пародийная религия вроде пастафарианства или культа Розового Единорога, отчасти — антиклерикальная группа, отчасти — оккультная) и, погрузившись в лавкрафтианскую тематику, выполнил с их помощью компиляцию нескольких редакций Некрономикона, сведя их в единую систему и вычистив от анахронизмов. При работе над ним (и особенно — над биографией Альхазреда, его мифического автора) наблюдался ряд интересных эффектов, когда какой-то момент, сперва «сочинённый» мною, получал неожиданные косвенные подтверждения при более подробном изучении исторического контекста или материалов «мифов Ктулху».
Несмотря на множество проблем, возникавших и возникающих в наших с Марой отношениях, мы вместе уже восьмой год. В 2008 году у нас (на Летнее солнцестояние) родилась дочь, Эланора («Звезда-Солнце»). В том же году, почувствовав ухудшение отношений и то, что я начинаю вязнуть в обыденности и быте, я раскрутил новую «цепочку событий», примерно равнозначную моему детскому мистическому опыту, приведшему меня к биологии, или случаю на море, когда я чуть не утонул. Ритуал «прерывания» прежней цепочки (и, соответственно, запуска новой) был очень прост: отправиться на работу не с той остановки, с которой обычно, а с другой, сконцентрировавшись при этом на желании изменений (без привязки к тому, какие именно это должны быть изменения; для коррекции последствий ритуала позднее использовалась настройка на аркан Дурак Ошо-Дзен-Таро). В тот же день (что послужило подтверждением того, что дальнейшие события — не цепь случайностей, а именно следствие ритуала) на работе меня перевели на другую, вновь открывшуюся точку. Не прошло и месяца, как со мной связался Брат Атон (параллельно — по другим каналам и с другими целями — также Митра Видеус, на тот момент тоже состоявший в О.Т.О.), мы вступили в переписку, которая в конечном итоге и привела меня в Орден. Вскоре же после ритуала со мною после долгого молчания связалась шапочная знакомая, которая сообщила (не зная, конечно же, об этих переписках), что как раз сейчас заинтересовалась Кроули. Также оказалось, что готовится к вступлению в О.Т.О. один из моих учеников по Академии Силы и Ордену Белой Обезьяны. Таким образом, к Посвящению меня подвёл целый ряд синхронизмов вокруг понятий «Телема», «Кроули», «О.Т.О.», вызванный проведённым мною сталкерским ритуалом «прерывания цепочки событий».
В значительной степени мне повезло: во-первых, я пришёл в Орден уже сложившейся личностью и магом, и с момента заполнения анкеты до сего дня особых трансформаций моих взглядов, ценностей и целей не произошло, во-вторых, как я упомянул выше, не столько даже я пришёл в Орден, сколько Орден вошёл в мою жизнь — казалось бы, без моего сознательного на то усилия. Однако я упоминал, что уже предпринимал попытку связаться с О.Т.О. раньше, но всё затихло само собой, так что расскажу об изменении своих представлений о Телеме и своих целей в Ордене, но несколько по другим ключевым точкам.
Моё первое прикосновение к Телеме произошло примерно в 1992-1993-м году, в 14-15 лет, на фоне информационного голодания и вместе с другими книгами по оккультной, религиозной, тайноведческой, магической и прочей подобной тематике. Тогда, насколько я помню, мне попалась только Книга Закона — не помню, в каком переводе, но, если честно, сомнительно, что в хорошем. Своих впечатлений я точно не помню, из чего делаю вывод, что особого впечатления она и не произвела, но просто отложилась в числе прочих книг «темнушной», как мне тогда казалось, направленности (хотя сейчас я и чётко вижу разницу между сатанизмом и Телемой, до сих пор я уверен и в том, что между ними много общего).
Примерно в 2005 году мне приснился сон, в котором я видел Кроули в таких местах и ситуациях, в которых мог видеть себя только либо он сам, либо кто-то из его близких друзей (напоминаю, что особого интереса к Телеме на тот момент у меня не было, Книгу Закона я читал более 10 лет назад, а информация о Кроули ограничивалась для меня краткими и не слишком достоверными биографиями в книгах по оккультизму не лучшего пошиба — например, в «Чёрной Магии» Ричарда Кавендиша, так что списать этот сон на последствия увлечённости этой темой нельзя). Конечно, мне было бы крайне лестно быть инкарнацией Кроули , но всё же, в силу некоторых несовпадений (я давно практикую вспоминание прошлых жизней) я стал искать среди близкого круга его общения. Наиболее отозвался мне образ Алана Беннета, и, хотя, конечно, в таких вопросах ни у одного человека со здоровым скептицизмом нет оснований что-либо говорить наверняка, исходя из моих представлений о мифоистории и мистической «реальности», я считаю его своей инкарнацией.
С этого момента я стал копать материалы по Телеме более целенаправленно и регулярно обнаруживал, что уже давно телемит, хотя и не называл свои убеждения таким словом. Я перечитал Книгу Закона, прочитал Книгу Лжей, Книгу Мудрости или Глупости, Магию в теории и на практике, 777 и ряд других работ и написал письмо Марсию, интересуясь, как вступить в О.Т.О., есть ли отделение в Калининграде, если нет — как его сделать, и пр. Марсий ответил и поинтересовался моими взглядами, моей биографией и целями. К счастью, у меня сохранилось это письмо, и я могу оценить некоторую наивность моих тогдашних ответов, хотя многое из сказанного тогда актуально и сейчас. В частности, я ответил, что О.Т.О. интересен возможностью поиска новой информации, нового общения с интересными людьми, возможностью найти тех, у кого можно чему-то поучиться, и тех, кого можно чему-то научить, а также честью принадлежать к столь уважаемой в оккультных кругах организации, делать в ней карьеру и осуществлять свои проекты. О создании отделения в Калининграде я упоминал тоже, хотя и вскользь.
Как я уже отмечал, в Орден меня привёл Атон, сперва наткнувшись на мои работы и проекты, причём произошло это в результате цепи синхронизмов после ритуала на «прерывание цепочки событий». Это подчеркнуло для меня необходимость вступления в ряды Ордена и естественность этого процесса. Если сравнивать старые ответы с тем, что было в анкете 2009 года, цели мало изменились: там значится «возможность поделиться опытом, научиться новым техникам, просветительская работа, возможно — основание отделения в Калининграде». Таким образом, можно заметить, что честолюбивые намерения в Ордене отодвинулись на задний план и на тот момент практически перестали меня занимать (а позднее перенеслись на деятельность по журналу), зато основание отделения стало более важным для меня, так как я прямо включил их в заявленные цели, а не упомянул между прочим, как в первом письме Марсию.
Несколько видоизменились (но, скорее, расширились, а не поменялись) мои цели и после дня Посвящения в Минерваль — не столько непосредственно в результате инициатического ритуала, сколько в результате кратковременного, но насыщенного общения с членами О.Т.О. Мне и раньше приходилось не раз сталкиваться и с сильными практикующими Магами, и с группами людей, интересующихся различными эзотерическими системами. Но, оказавшись в помещении Ложи, я очень хорошо почувствовал, что там собралось именно много Магов, а не просто «интересующихся», это было буквально в воздухе вокруг. Было видно, что большинство из них — серьёзные практики, но при этом многие обладали живым чувством юмора, что всегда является для меня значимым критерием, а что касается оккультистов — особенно. Я сразу почувствовал, что эти люди действительно могут стать моими Братьями и товарищами по оружию. Тем более что к тому времени я уже хорошо чувствовал, кто и что является силами, с которыми я намерен бороться: это силы мракобесия, староэонной морали, догматизма и пр., — всё то, что я называю Мозгоклюем. Именно такую цель я и озвучил во время самого ритуала Посвящения. В целом же, пожалуй, никакая из ранее названных целей не потеряла своей актуальности для меня, хотя, особенно в свете моей нынешней активности, важнее всего для меня Орден как боевое Братство рыцарей Нового Эона, а не просто как клуб по интересам или авторитетная оккультная организация, к которой приятно чувствовать свою принадлежность.
Более отдалёнными следствиями ритуала «прерывания цепочки событий» стала совместная практика с Comahon (вышеозначенной знакомой, нежданно объявившейся вскоре после этого ритуала), приведшая к тому, что она стала моей младшей женой (в составе полиамурной семьи; ритуал тройственной свадьбы проводил в 2010 году Брат Атон); раскрутка журнала «Апокриф»; моё увольнение с работы, где я проработал около 6 лет; возвращение к прерванной в 1993-м году гражданской активности (изначально — после «рейдерского захвата» РПЦ памятников культуры в Калининградской области, потом — по более широкому спектру тем); серия милицейских задержаний и судебных процессов в связи с отстаиванием прав на свободу собраний; открытие для себя идей трансгуманизма; и т. д. — как из того, что принято считать «негативными» последствиями, так и из того, что принято считать «позитивными». В один из дней антиклерикальной кампании я сделал для себя три открытия: что внезапно мне оказалась небезразличной судьба России, хотя я никогда не был и не являюсь сейчас её патриотом; что я могу переворачивать сосиски на горячей сковородке голыми руками, если делать это определённым образом; и что из этих двух открытий ни одно не является ни более, ни менее значимым, поскольку каждое открывает какую-то грань меня. В настоящее время моя гражданская активность касается, прежде всего, антиклерикализма, защиты культуры (не только от нападок церкви, но и от коммерциализации образования, музеев и пр. согласно ФЗ-83), войны в Ливии (где я чётко занял позицию Джамахирии, хотя и понимаю, что Каддафи — далеко не идеальный политик и лидер) и распространения идей трансгуманизма. На мой взгляд, сплав Телемы, трансгуманизма и социализма может дать наиболее интересные результаты в плане манифестации Эона Гора. Один из важнейших инструментов моей работы — журнал «Апокриф» и, с другой стороны, Комитет общественной самозащиты, где я недавно был избран в координационный совет. На днях я получил 1 степень в Ordo Templi Orientis.